«Вздор», «животное мычание», «уродство», «низкопробная пачкотня», «плесень», «музыкальное гуано», «музыка для котов» и прочие эпитеты, которыми критики и современники сопровождали премьеры ставших классическими сочинений Бетховена, Брамса, Листа, Чайковского и других известных композиторов
Барток
«Фортепианный концерт Белы Бартока — это самый чудовищный поток вздора, напыщенности и бессмыслицы, который когда-либо доводилось слышать нашей публике».
H. Noble. Musical America, Нью-Йорк, 18 февраля 1928 года
«Allegro напомнило мне детство — скрип колодезного вала, далекий перестук товарного поезда, затем бурчание живота проказника, наевшегося фруктов в соседском саду, и, наконец, встревоженное кудахтанье курицы, до смерти напуганной скотчтерьером. Вторая, недлинная часть на всем своем протяжении была наполнена гудением ноябрьского ветра в телеграфных проводах. Третья часть началась с собачьего воя в ночи, продолжилась хлюпаньем дешевого ватерклозета, перешла в слаженный храп солдатской казармы незадолго до рассвета — и завершилась скрипкой, имитирующей скрип несмазанного колеса у тачки. Четвертая часть напомнила мне звуки, которые я издавал от скуки в возрасте шести лет, растягивая и отпуская кусок резины. И, наконец, пятая часть безошибочно напомнила мне шум деревни зулусов, которую мне довелось наблюдать на Международной выставке в Глазго. Никогда не думал, что мне доведется услышать его вновь, — на заднем же плане к нему еще примешивался пронзительный визг шотландских волынок. Этими звуками и завершился Четвертый квартет Белы Бартока».
Из письма Алана Дента, цит. по: James Agate, «The Later Ego»
Брамс
«Брамс — самый распутный из композиторов. Впрочем, его распуство не злонамеренно. Скорее, он напоминает большого ребенка с утомительной склонностью переодеваться в Генделя или Бетховена и долго издавать невыносимый шум».
Джордж Бернард Шоу. The World, 21 июня 1893 года
«В Симфонии до минор Брамса каждая нота словно бы высасывает кровь из слушателя. Будет ли такая музыка когда-нибудь популярной? По крайней мере, здесь и сейчас, в Бостоне, она не пользуется спросом — публика слушала Брамса молча, и это явно было молчание, вызванное смятением, а не благоговением».
Boston Evening Transcript, 9 декабря 1888 года
«В программе вечера значилась Симфония до минор Брамса. Я внимательно изучил партитуру и признаю свою решительную неспособность понять это сочинение и то, зачем оно вообще было написано. Эта музыка напоминает визит на лесопилку в горах».
Кларенс Лукас. Musical Curier, Нью-Йорк, 6 декабря 1893 года
Бетховен
«Мнения разделились по поводу Пасторальной симфонии Бетховена, однако почти все сошлись на том, что она слишком затянута. Одно andante длится добрых четверть часа и, поскольку оно состоит из череды повторений, может быть легко сокращено без всякого ущерба — для композитора или его слушателей».
The Harmonicon, Лондон, июнь 1823 года
«Сочинения Бетховена становятся все более и более эксцентричны. Он нечасто пишет нынче, но то, что выходит из под его пера, так невразумительно и туманно, полно таких малопонятных и часто попросту отталкивающих гармоний, что лишь ставит в тупик критика и приводит в недоумение исполнителей».
The Harmonicon, Лондон, апрель 1824 года
«В Героической симфонии есть чем восхититься, но сложно сохранять восхищение на протяжении трех долгих четвертей часа. Она бесконечно длинна… Если эту симфонию не сократят, она, безусловно, будет забыта».
The Harmonicon, Лондон, апрель 1829 года
«Хор, которым завершается Девятая симфония, местами весьма эффектен, но его так много, и так много неожиданных пауз и странных, почти нелепых пассажей трубы и фагота, так много бессвязных, громкоголосых партий струнных, использованных безо всякого смысла, — и, в довершение всего, оглушающее, неистовое веселье финала, в котором, помимо обычных треугольников, барабанов, труб использованы все известные человечеству ударные инструменты… От этих звуков земля содрогнулась под нашими ногами, и из своих могил восстали тени достопочтенных Таллиса, Пёрселла и Гиббонса, и даже Генделя с Моцартом, чтобы увидеть и оплакать тот буйный, неудержимый шум, то современное бешенство и безумие, в которое превратилось их искусство».
Quaterly Musical Magazine and Review, Лондон, 1825 год
«Для меня Бетховен всегда звучал так, словно кто-то высыпал гвозди из мешка и вдобавок обронил молоток».
Джон Рескин. Из письма Джону Брауну, 4 февраля 1881 года
Бизе
«„Кармен“ — это едва ли нечто большее, чем просто собрание шансонов и куплетов… музыкально эта опера не сильно выделяется на фоне сочинений Оффенбаха. Как произведение искусства „Кармен“ — полное ничто».
New York Times, 24 октября 1878 года
«Бизе принадлежит к той новой секте, пророк которой — Вагнер. Для них темы — вышли из моды, мелодии — устарели; голоса певцов, придавленные оркестром, превращены в слабое эхо. Разумеется, все это кончается дурно организованными сочинениями, к каковым принадлежит и „Кармен“, полная странных и необычных резонансов. Раздутая до неприличия борьба инструментов с голосами — одна из ошибок новой школы».
Moniteur Universel, Париж, март 1875 года
«Если представить, что его Сатанинское Высочество село писать оперу, вероятно, у него получилось бы что-то вроде „Кармен“».
Music Trade Review, Лондон, 15 июня 1878 года
Вагнер
«Музыка Вагнера страдает изысканностью и извращенностью; в ней чувствуются немощные желания, возбужденные расстроенным воображением, чувствуется расслабленность, плохо прикрытая молодцеватостью и наружным блеском. Вагнер изысканными, болезненными гармониями и слишком ярким оркестром старается скрыть бедность музыкальной мысли, как старик скрывает свои морщины под толстым слоем белил и румян! Мало отрадного можно ожидать в будущем от немецкой музыки: Вагнер уже выполнил свое назначение, он может только повторяться; а молодые германские композиторы пишут какую-то мещанскую музыку, лишенную поэзии и немецкого гейста».
Цезарь Кюи. «Оперный сезон в Петербурге», 1864 год
«Прелюдия к „Тристану и Изольде“ напоминает мне старинный итальянский рисунок одного мученика, кишки которого медленно наматывают на вал».
Эдуард Ганслик. Июнь 1868 года
«Даже если собрать всех органистов Берлина, запереть в цирке и заставить играть каждого свою мелодию, то и тогда не получится настолько же невыносимой кошачьей музыки, как „Мейстерзингеры“ Вагнера».
Генрих Дорн. Montagszeitung, Берлин, 1870 год
«Откройте клавир „Тристана и Изольды“: это прогрессивная музыка для котов. Повторить ее сможет любой дрянной пианист, который будет нажимать на белые клавиши вместо черных, или наоборот».
Генрих Дорн. «Aus meinem Leben», Берлин, 1870 год
Дебюсси
«„Послеполуденный отдых фавна“ Дебюсси — характерный пример современного музыкального уродства. У фавна явно не задался вечер — несчастную тварь то истирают и перемалывают духовые, то она тихо ржет флейтой, избегая даже намека на успокоительную мелодию, пока ее страдания не передаются и публике. Эта музыка полна диссонансов, как нынче принято, и эти эксцентричные эротические спазмы свидетельствуют лишь о том, что наше музыкальное искусство находится в переходной фазе. Когда же придет мелодист будущего?»
Луи Элсон. Boston Daily Advertiser, 25 февраля 1904 года
«Не было ничего естественного в этом экстазе чрезмерности; музыка казалась вымученной и истерической; временами страдающему фавну определенно требовался ветеринар».
Луи Элсон. Boston Daily Advertiser, 2 января 1905 года
«Я свободен» — поет сам маэстро Кипелов